Надоедливых тварей бездушное племя,
Что себя истязает своею же властью,
Вы пленили себя неоправданной страстью
И взвалили на плечи бессилия бремя.
Пусть не мне говорить, что вы все уже сгнили,
Что у вас внутри тлеют искры черной натуры,
Что на чьей-то доске вы всего лишь фигуры,
Лишь безликие тени на братской могиле.
Мне ваш вечный огонь не понять, как ни бейся,
В нем я вижу кривое горение ада.
Вы решили, что ярко назвать его надо,
Только имя не даст ничего, не надейся.
Вы сравняли с землей все, что было слабее,
Все чему вы не дали развить свои силы,
То, что вас бы, наверно, однажды убило,
Но теперь, пока правые вы, не сумеет.
Лишь познав свою слабость, вы всесильными стали,
Чтобы в страхе держать всех, кто должен прогнуться,
Но инстинкты животные в каждом проснутся,
Каждый взгляд обернется скупым блеском стали.
Вы падете, рабами колени склоняя,
Чтобы гордые взгляды могли вернуть дерзость,
Сняв с печатей незримых оков вашу мерзость,
Чтоб пройти мимо вас, будто вовсе не зная.